Serge Bazilic - хроники пикирующего эпикурейца

ЛЬВОВУ Ты въезжаешь в него, как принц, -  Чёрный плащ с меховым подбоем, Но исполнить любой каприз Тьмы придётся здесь вам обоим. Город - старый хромой колдун - Варит зелье из пепла лета - Вас сожгут вместе с ним в аду На чадящем костре рассвета. Его башни, его зубцы - Он как будто всегда оскален, Но в садах берегут дворцы Тайны самых горячих спален. А потом до исхода дней Мы осколком под сердцем носим Чёрный сгусток его камней, Сквозь который сочится осень. Если в городе нет реки, Дождь его поливает чаще. Мы блуждаем, как сквозняки, В псевдоготики серой чаще. Но обманчив осенний мрак - Запах кофе прогонит холод. Он согреет тебя за так - Старый сумрачный этот город... +++++ (Львову) Старые шахматы, ночи драконье чутьё, Пыльные шторы и контуры крыш островерхих, Древний твой город - его пустырей забытьё Пик остриё, на которое падают стерхи. В вареве улиц так тихо бурление стен, Так бесприютно за ними и так бестелесно. Бейся, будь свергнут, кирп

Robert Glasper - (c) Photo by Viacheslav Ianiuk Я давно заметил, что не так страшен Львов, как прогноз погоды. Сегодня не пролилось ни капли дождя. А пасмурный предгрозовой свет так идёт этим старым стенам. Год назад, возвращаясь с фестиваля, все 5 часов в поезде я слушал Роберта Гласпера - трек за треком, альбом за альбомом. В этом году из духа музыки родилась не трагедия, как у Ницше, а сам субъект. Три главных причины моей поездки на фестиваль в этом году - Гласпер, Фризелл и Джамаль.  Что сказать о концерте... Когда я собирался на фест, имел в Фейсбуке недлинную дискуссию о Гласпере. Мол, это не великие старики, а пока ещё некто... Так вот, на мой взгляд, без всяких скидок, этот музыкант стоит в одном ряду с Хэнкоком как минимум. Его игра - явление потрясающей убедительности. Она не оставляет тебе никаких шансов усомниться. В игре бэнда, как только вступает Гласпер, всё поднимается на несколько уровней. Но это же утверждение справедливо не только в отношении него.   Ch

(с) Photo by Viacheslav Yaniuk Львов - город из готических романов. Когда я читаю, например, Сафона, представляю себе не Барселону (она сейчас совсем другая и давно несёт другую энергетику), а Львов. Город сказочный, колдовской. И, надо сказать, что сила его не светлая. Именно потому, вероятно, она так резонирует с душой - с её тёмными пространствами. Мои тёмные глубины, видимо, куда обширнее светлых. Но это такая буддийская тьма, в которой много света. И такой буддийский свет, в котором много тьмы. В первый день фестиваля на главную сцену вышел великий Чарльз Ллойд - музыкант мистический, как проза Борхеса. Четыре года назад я слушал его на этой же сцене, и тогдашний концерт - это были тончайшие оттенки божественного дыхания. Подсознательно в этот раз я ожидал чего-то похожего. Но когда тебе 80, невозможно долгое время быть одинаковым. Потому что нет никакого долгого времени. И ты просто закостенеешь и потеряешь актуальность. Поэтому сегодняшний концерт был совсем другим.

В день летнего солнцестояния должно холодать. То, что в самом начале лета день начинает идти на убыль, это и есть главное напоминание. Если оно ещё подкреплено тактильно, чувствуется вдвойне. На Софийской площади оперные дивы. Дождь и сырой осенний холод. Россини и Верди, Сен-Санс и Гуно, Монастырская и Бессмертная - мои главные звёзды. Откуда-то пахнет липовым цветом, хотя, кажется, липы уже должны были отцвести. Календарь любимых запахов - сперва ландыши и сирень, потом липы и пионы. В понедельник на летней эстраде в Мариинском парке аншлаг. Французский джазовый дуэт: аккордеон и сопрано-сакс. Как же я мечтал научиться дудеть в эту дудку! Мест уже нет. Мы садимся в первый ряд - на бронь для французского посла. Я в дизайнерском костюме, шарфе, купленном в Венеции, и с камерой - меня невозможно выгнать. Даже дождь не долетает сюда. Крыша в форме листа висит своим остриём прямо над нами. А музыка… Это такой типичный французский джаз. Белый - замешанный не на негритянс

**** Торопливым почерком, без помарок Я себя впишу в вереницу арок - В их закатно тающие оттенки, В пропись васильков у кирпичной стенки. В отдаленье дня, в приближенье ночи В то, куда меня отпустить не хочешь, В обнажённых тел по воде скольженье, В отдаленье юности, в приближенье... Тёплый ветер в кронах - весны дыханье, Приближенье юности - полыханье, В молодых мехах молодные вина, Осыпанье времени. Половина. Это те секунды, когда не давит, Отпускает к лёгкости, к новой воле Календарик с Латвией, календарик Из коробки детской от бандероли. Кто её отправил, кому, откуда, По каким орбитам она витала? Магия полёта - остаток чуда - Зов стихий - от воздуха до металла. А потом земля, и огонь, и время, Что как кислота разъедает снимки, И уходят все - наравне со всеми - Бог с земли сдувает свои пылинки.

Когда задумывался этот блог, я знал, что обязательно буду выкладывать свои съёмки, но не хотел, чтобы такие посты ограничивались только изображениями. Что-то всегда остаётся за кадром. Когда показываешь фотографии друзьям, сопровождаешь демонстрацию какими-то историями, пытаешься на что-то обратить внимание. Фотографии, конечно, должны говорить сами за себя. Но если есть возможность, хочется использовать и собственный голос. Писать о съёмках оказалось сложно. Сам процесс описывать бесполезно. Особенно, когда на площадке только два человека - фотограф и модель. Съёмка - это игра, танец, борьба, противостояние, разговор. Но прежде всего, попытка разглядеть в человеке то, чего не увидел в нём никто другой. Всегда, если человек, которого я снимаю, известен, я смотрю его предыдущие съёмки. Пытаюсь понять, в чем моё ощущение расходится с ощущениями тех, кто снимал его до меня. Чего мне не хватает в их снимках. Может быть, мой взгляд - не такая уж ценность с точки зрения получаемых резул

***** Цвели цветы на глине Провал баян порвал, Беллини в нафталине К душе моей взывал. Кармином, киноварью, Косынкой Девы Ма, А я был просто тварью, Сошедшей здесь с ума. На этом скользком грунте Нажравшись хны и мха Я врал себе, как Врунгель, Закованный в меха. Я жил в себе, как деспот, Как глист в себе самом, Как выпавший из детства, Не тронутый умом. Я бил кого-то в рыло, И с пеной на губах Дебила из Тагила Топил в своих стихах. Не брезговал, не брызгал, Не шёл на красный свет, Визжал свинячьим визгом На сонмища планет. А надо было тихо, А надо было вскользь, Как будто облепихой Облепленный лосось. Синтетикой и дустом Изведенная моль Засохшая до хруста Летящая домой. 21.06.2018 **** В Опере, в ложе Прокруста Нынче так пыльно и пусто - Мною забытый мольберт. Рядом, в постели у Пруста, Сжав себе горло до хруста, Спит в Альбертине Альберт. Нынче Прокрусту непросто - Он подгоняет по росту - Он модельер и портной. Если кому не подходит -

Ранее мне на попадался саксофонист Идрис Аккамоор, который при ближайшем рассмотрении оказался учеником самого Сесила Тейлора. Его бэнд существовал с 1972 по 1977 год, после распался и воссоединился вновь только в 2000-х. Пластинка "An Angel Fell" вышла в мае и представляла бы собой сборник африканских шаманских камланий, если бы не красочная джазовая канва прекрасно играющего саксофониста и очень крепкого гитариста. Их перекличка - это джазовое свечение всей конструкции, основанной на африканской народной перкуссии, шаманском африканском вокале и облицованной стилизованным под 70-е электронным звучанием. Сочетание необычное, и очень освежает уши. Аккамоор - прекрасный музыкант, а аранжировки сделаны так, чтобы из них хотелось поскорее выбраться, жадно хватаясь за нить саксофонного соло. Альбом оставляет отличное ощущение. Если вы ищете что-то новое и неожиданное, это более, чем подходящая музыка. Да и сам бэнд выглядит соответствующе. Слушать на Google Play

Важный этап в жизни мужчины - первый костюм, сшитый на заказ. Важный этап в жизни фотографа - первая фотосессия с отличным профессионалом, когда ты в роли модели. Мне всегда хотелось, чтобы прилетел какой-то волшебник и полностью меня преобразил. Я стал бы новым человеком, началась бы новая реальность, новые люди появлялись рядом, вели бы со мной новые разговоры. Воспринимали бы меня совсем не так, как сейчас. Даст Бог, всё по Окуджаве: "Сулит мне новые удачи искусство кройки и шитья".  Костюм: Take it like a man Style: Gene Shen Photo: Rocco Zaraoui